Возможности юноши в десять раз больше возможностей девушки, она сотворена слепой природой только для одного, а мужчина для многого.
Это не автор так сказал, это его мэррзостный персонаж...
С Киплингом мне до недавних пор было как-то не по пути, а вот "Сталки и Компанию" 2008 года (перевод Дмитрия Хазина) все же мне занадобилось прочесть. Занятная книжка. Многообъясняющая. И про счастливое викторианское детство, и вообще
It's the way we have in the Army.
It's the way we have in the Navy...Затем Сталки отложил свой снайдер и, набрав воздуху, выразил роте свою благодарность в яростной, испепеляющей ругани.
- Постойте-ка, мастер Коркран, такого нет в упражнениях, - заявил Фокси.
- Все в порядке, сержант. Никогда не знаешь, что придется говорить своим солдатам... Ради всех святых, вы можете стоять, не облокачиваясь друг на друга, как слепые, как вялые селедки, как несчастные попрошайки? У меня совершенно нет желания отчислять вас. Это нужно было делать до того, как вы приперлись сюда, - вам только вениками махать.
- Знакомо... знакомо. Мы это помним, - сказал Кейт, вытирая слезящиеся глаза. – Но где он этого набрался?
- У отца... или у дяди. Не спрашивай! Должно быть, добрая половина родилась где-то у казармы (Фокси был недалек от истины). Я столько этих разговоров наслушался, с тех пор как началась эта добровольная ерунда, сколько не слышал в первый год службы.
- А кто это там в заднем ряду выглядит так, будто заложил свое пузо в ломбард? Да, ты, рядовой Анселл. – И Сталки в течение трех минут измывался над жертвой, и в целом, и в частности.
- Ладно! – сказал он нормальным голосом. – Это первая кровь. Ты краснел, Ансел, ты не стоял на месте.
- Я не мог не краснеть, - был ответ. – Но я не двигался.
- Ну, теперь твоя очередь. – Сталки занял свое место в строю.
- Боже! Боже! Прямо как представление, - захихикал вежливый Кейт.
Анселлу тоже посчастливилось иметь родственников в армии, и он медленно, лениво растягивая слова (его стиль был более задумчивый), прошелся по всем потайным уголкам личности подопытного.
- Кровь прилила! – закричал он, торжествуя. – Ты тоже не можешь выдержать!
Сталки был багрового цвета, и его снайдер явственно дрожал.
- Я и не думал, что смогу, - ответил он, пытаясь сохранить стойку, - но я скоро научусь. Интересно, правда?
It's the way we have in the public school...- Сколько времени вы измывались над ним? – спросил Сталки. – Весь семестр?
- Мы никогда не били его!
- Били, когда могли его поймать, - сказал Жук, сидя на полу, скрестив ноги и время от времени роняя палку на ногу Сефтону. – Мне ли не знать!
- Я... мы... может быть.
- И вы из кожи вон лезли, чтобы поймать его! Мне ли не знать! Потому что он был маленький и противный, да? Мне ли не знать! А теперь, видите... Теперь вы ужасно противные и получаете то, что получал он за то, что был противным. Просто потому, что мы так решили.
- Мы никогда не издевались над ним так... как вы над нами.
- Да, - сказал Жук, - никто не издевается... и Неженка Фэрберн не издевался. Врежет только чуть-чуть, и все. Все так говорят. На них не оставят живого места, и они уходят реветь в кладовку. Сунул голову в пальто и ревут. Пишут домой по три раза в день... Да, гады, и я делал это... умоляя, чтобы меня забрали. Вы не знаете, как издеваются по-настоящему.
... Which nobody can deny!..Я, адвокат заключенного, считаю, что слишком жирно метать бисер перед учениками колледжа. Они не поймут этого никогда. Они лишь играют в крикет и говорят все время: «Слушаю, сэр», «О, сэр!» и «Нет, сэр!»
А умница ректор временами напоминал Таффи с его тростью
читать дальше- Вы побеспокоили мистера Праута, - сказал он задумчиво. – Мальчики не должны беспокоить преподавателей сверх необходимости. Мне не нравится, когда меня беспокоят подобными вещами. А вы меня побеспокоили. Это очень серьезный проступок... Понимаете?
- Да, сэр.
- Теперь я намереваюсь побеспокоить вас, индивидуально и в частном порядке, поскольку вы нарушили мой график. Вы слишком взрослые для порки, поэтому я должен выразить свое неудовольствие каким-то иным способом. Скажем, каждому написать по тысяче строк, неделя без выхода за территорию и что-нибудь еще в том же роде. Вы ведь уже слишком взрослые для порки?
- Нет, нет, сэр, что вы! – бодро воскликнул Сталки, потому что неделя без выхода во время летнего семестра – это серьезно.
- Оч-чень хорошо. Тогда сделаем то, что сможем. Желаю вам больше не беспокоить меня.
И вообще, чувствуется, что почитание организованных игр в британских учебных заведениях имело тайной целью заранее выделить нелюбителей организованных игр, из которых потом вырастает вот такое...читать дальше
- Потом Сталки начал болтать то на пушту, то на пенджабском. А где он, черт побери, научился говорить на пушту, Жук?
- Да хватит про язык, Дик, - сказал я. – Расскажи лучше всю историю.
- Я горжусь тем, что, когда могу обратиться к патанам при случае, но, дьявол, я не могу шутить на пушту или украшать свои истории неприличными анекдотами, как он. Он играл с этими двумя старыми вояками, как будто на концерте. (...)
- Я был в Симле этой весной, когда наш Сталки, возникший из снегов, начал прямую переписку с правительством.
- В стиле короля, - вставил Дик Четверка.
- Теперь моя очередь, Дик. Он сделал кучу вещей, которых не следовало делать, и при этом достаточно обосновано убеждал правительство в необходимости различных действий.
- Вроде того, как когда надо было часы заложить, да? – сказал Мактурк, кивнув в мою сторону.
- Наподобие этого, но смущало, что все это было очень к месту и очень хорошо аргументировано, понимаете? Все было настолько к месту, как будто он имел доступ ко всем источникам информации... чего, конечно, не могло быть.
- Ну! – сказал Терциус. – Я бы в любой момент выставил Сталки против всего Министерства иностранных дел.
- Он сделал практически все, о чем можно было только мечтать, разве что не отчеканил монеты, где было бы его изображение и надпись, и все это под прикрытием строительства этой дьявольской дороги и снежных завалов. Его рапорт был просто поразителен. Фон Леннарт сначала волосы рвал на голове, а потом выпалил: «А кто такой этот новоявленный Уоррен Хастингс? Его нужно казнить. Его нужно казнить официально! Наместник этого не вынесет. Это неслыханно. Его Превосходительство должен казнить его лично. Прикажите ему прибыть сюда и объявите ему строгий выговор». (...) Его Превосходительство думал, что если он взгреет одного-единственного младшего капитана, как это делал с нами Кинг... то он будет держать в руках бразды правления империей. И, конечно же, пока он так считал, фон Леннарт всячески потакал ему. (...) У меня есть основания полагать, что у Его Превосходительства волосы стояли дыбом от ярости. Он в течение часа отчитывал Сталки: Сталки стоял в центре комнаты, а на заднем плане фон Леннарт (Сталки клялся, что это правда) изображал, что причесывает Его Превосходительство. Сталки стоял, опустив голову вниз, иначе бы он расхохотался.
- А почему же Сталки не разжаловали публично? – спросил Мальчик, широко и радостно улыбаясь.
- Почему? – повторил Абаназар. – Чтобы дать ему возможность продолжить погубленную карьеру и не разбивать сердце отца. У Сталки не было отца, но это не имело значения. Он вел себя как сирота из Санавара, и Его Превосходительство благородно простил его. Затем Сталки пришел ко мне в кабинет, сел напротив и сидел минут десять, раздувая ноздри. А потом сказал: «Киса, если бы я знал, что этот подвесной горшок...»
- А, он вспомнил, - сказал Мактурк.
- ... что этот грошовый подвесной горшок управляет Индией, то клянусь, что я бы навсегда уехал в Москву. Я – femme incomprise (непонятая женщина). Это разрывает мое сердце. Чтобы восстановить его, мне потребуется полгодика поохотиться в Индии. Как думаешь, Киса, я смогу получить отпуск?» Он получил его через три с половиной минуты, а через семнадцать дней они уже обнимались с Раттоном Сингхом, имея приказы... ужасный позор... о передаче командования, и так далее, Кэткарту Макмонни.
- Заметьте! – сказал Дик Четверка. – Один полковник из политотдела командует тридцатью сикхами, в горах. Заметьте, друзья мои!
- Конечно, Кэткарт, не будь дураком, хоть и политик, позволил Сталки охотиться в течение следующих шести месяцев в пределах пятнадцати миль форта Эверетта; мне всегда казалось, что они все – он, Раттон Сингх и пленный – стали друзьями не разлей вода.