Я тут снова мозги проветриваю - на этот раз попалась мне книжка А.Панфероой и Е.Кюберсепп "Чисто литературное убийство". По ходу дела авторы там составили неплохой цитатник про тяжелую и неказистую судьбу литературного работника - воспользуюсь и уложу все это, чтобы было под рукой:
Что мешает писателю? Выпивка, женщины, деньги и честолюбие. А также отсутствие выпивки, женщин, денег и честолюбия.
Эрнест Хемингуэй
Она очаровательно спросила меня: «Это, наверное, очень трудно — выдумывать все из головы?» — «Трудно, — ответил я, — но думаю, что из ноги было бы еще труднее».
Станислав Ежи Лец
Одни писатели вышли из «Шинели» Гоголя; другие — из «Записок сумасшедшего» того же автора.
Валентин Домиль
Графоман пишет по внутренней необходимости, настоящий художник — ради денег.
Янина Ипохорская
читать дальшеЧтобы писать книги, нужно обязательно знать рынок и, желательно, грамоту.
Евгений Кащеев
Издатель, пишущий книги, уподобляется корове, вставшей за стойку молочного бара.
Артур Кестлер
Если бы каждый мог написать хоть одну хорошую книгу, писателей стало бы меньше.
Данил Рудый
В конце концов, можно писать в подпитии, но уж читать это надо на трезвую голову.
Андре Жид
Есть три причины, по которым становятся писателем. Первая: вам нужны деньги; вторая: вы хотите сказать миру что-то важное; третья: вы не знаете, чем занять себя длинными зимними вечерами.
Квентин Крисп
Одни говорят: «На уровне», другие: «На дне». Что ж, и те и другие правы — при таком мелководье.
Станислав Ежи Лец
Использование шизофрении в коммерческих целях — это литературное творчество.
Иржи Грошек.
Как писатель он не состоялся в разных жанрах.
Валентин Домиль
Не читайте классиков — они отобьют у вас охоту стать писателями.
Михаил Генин
Во всех рецензиях только: «Шукшин любит своих героев... Шукшин с любовью описывает своих героев...» Да что я, идиот, что ли, всех подряд любить?!
Василий Шукшин
Литераторы (обоего пола) слепы, как родители: они не отличают своих выкидышей от своих удавшихся отпрысков.
Станислав Ежи Лец
Читатель! Я завидую тебе — во всем ты находишь какой-то скрытый смысл. А мне бы такое и в голову не пришло.
Алексей Нагель
Читайте книги — некоторые из них специально для этого написаны.
Михаил Генин
Любить писателя и потом встретить его — все равно что любить гусиную печенку и потом встретить гуся.
Артур Кестлер
Неизлечимый зуд писания овладевает многими и укореняется в их безумных душах.
Ювенал
Для управления печатью нужны хлыст и шпоры.
Наполеон
Мужчина может написать роман без единого женского персонажа, если не считать квартирной хозяйки или лошади; но женский роман без мужчины невозможен.
Маргарет Атвуд
Если книги писателя Н — его дети, то читатель вправе требовать алименты.
Валентин Домиль
В чем разница между журналистикой и литературой? Журналистику не стоит читать, а литературу не читают.
Оскар Уайльд
Редактор — это как капризная шлюха: сегодня она позволяет, завтра вдруг заявит: «Не могу». Почему? Никто не знает, и она сама. Впрочем, редактор-то знает. Но роль его от этого не возвышается над капризом проститутки.
Василий Шукшин
Графоман, не обладающий ловкостью, никогда не станет известным писателем.
Александр Фюрстенберг
К развлекательной литературе относятся примерно так же, как к проституции: осуждают, но пользуются.
Кароль Ижиковский
Выдержка из некролога: «Превзошел многих классиков по количеству ненапечатанного при жизни».
Валентин Домиль
И Пегас может лягнуть копытом.
Валентин Домиль
Из разговора издателя с писателем: «Не равняйте себя с Гоголем. У Гоголя «Мертвые души», а у вас мертворожденные»
Валентин Домиль
Стихи были написаны кровью, но у редактора она оказалась другой группы.
Борис Крутиер
Многие писатели используют в качестве литературной кухни спальню.
Валентин Домиль
Графомания имеет такое же отношение к литературе, как урчание пустого желудка к оперному пению.
Алексей Гришанков
Плагиаторы, спите спокойно. Муза — женщина, она редко сознается, кто был первым.
Станислав Ежи Лец
Называть себя в печатных изданиях «мы» имеют право только президенты, редакторы и больные солитером
Марк Твен
Будь писатели хорошими бизнесменами, им бы хватило ума не быть писателями.
Эрвин Кобб
И кое-что в дополнение из самой книжки:
Я же не кретин и понимаю: больше всего на свете автору хочется услышать, какой он «сукин сын». Разумеется, в том смысле этого выражения, в каком оно употреблялось во времена Александра Сергеевича Пушкина.
Бестселлер — это раскрученная книжонка, рассчитанная на усредненного читателя. То есть на гермафродита с незаконченным средним, средним и высшим образованием, коего, если посчитать, может наскрестись по необъятным просторам нашей родины более миллиона.
А ежели книга тебе не по нраву пришлась? Что с ней делать, с книгой этой? Если курицу протухшую или там сыр плесневелый, молоко прокисшее можно обратно в магазин снесть, то такого закону потребительского, чтобы книжки в магазин возвращали, почему-то министры наши еще не придумали.
читать дальше
Говорят, у гениев все намного проще — Муза у них ручная. Понадобилась — вытащил за шкирку и посадил рядом с собой, мол, сиди и работай. Нет — ну так и пошла отсюда, иди по своим делам, развейся, но долго не задерживайся — как только примусь за книгу, так сразу явись, по первому моему слову, словно какая-нибудь Сивка-бурка.
Вот если бы государство взяло все под контроль и постановило: выпускать двадцать процентов книг о рабочих и служащих, двадцать процентов книг о вкусной и здоровой пище, еще двадцать — о вязании с вышиванием, вот тогда бы жизнь была! Сидели бы тетки дома, пользу родственникам приносили: свитера вязали да ужин мужу готовили. А то вместо этого они, видите ли, книжки читают! Мечтают о красивой жизни! А вы думали — отчего семьи рушатся?
Понять не могу, почему стоит мне попросить нашего дизайнера шлепнуть на обложку мульку «абсолютный бестселлер», книга расходится, как туалетная бумага в сельском магазине: Как вообще можно читать то, что пользуется одинаковой любовью и популярностью у восьмиклассника, у жены босса, у соседки, а также у всей деревни Великие Подпеньки?
Что наша жизнь? Неоконченная книга. Все описываемые в ней события — попытка автора удержать внимание читателя до триста двадцатой страницы. За которой — небытие и забвение. Гроб обложки, захлопнутой навеки. Кладбищенская тишина на полке рядом с другими гробиками томов.
Я транжирю образы и сюжеты, как какая-нибудь избалованная дочка мультимиллиардера, скупающая все подряд, путешествующая без цели, беседующая без смысла и раздаривающая купленные вещи знакомым, украшающая свой дом ничего не значащими сувенирами. Так же, как она, я раздариваю своих героев, упускаю сюжеты. делаю незначительные пометки, а потом не могу вспомнить, к чему эти записи имели отношение в принципе.
Еще — пропускаю великолепные фразы и характеры, так как мало интересуюсь людьми, не задаю им с дотошностью журналиста вопросов, не пытаюсь найти скрытых мотивов поступков. Мне отчего-то ближе придумывать своих героев — от начала и до конца. Выдуманные, они становятся симпатичнее и интереснее.
Все, кто еще пока пытается создать литературу, смотрит на свою писанину с искренней симпатией и верит в идеалы— воспринимаются как графоманы, как помешанные, как люди, больные неизлечимой болезнью. На них смотрят с жалостью — и редакторы, и собратья по перу, — так смотрят на детей-калек, мечтающих полететь в космос.
Отголоски советских газет, по-видимому, за регулярностью прочтения, прочно и, к сожалению, навсегда застряли в авторских мозгах, создав у представителей этой профессии ощущение, что именно подобный стиль изложения и является пределом совершенства.
Вы бы только видели, с какой гордостью, с каким сознанием собственного исключительного дарования они отстаивают свои бесконечные тире. Или, что еще отвратительнее — бесконечные многоточия. Но чаще встречается полное отсутствие запятых, точек и прочих знаков препинания. Подозреваю, что причиной такого яростного желания писать в пику правилам грамматики русского языка — отнюдь не потребность души, а всего лишь незнание этих правил.
Книгоиздание — это химия, дамы и господа. И ничего, кроме химии. Иногда смешиваешь реактивы, каждый из которых способен снести крышу у массы читателей, вкупе представляющих собой население среднего российского города. Ан нет, не вышло — получилась тихая водица. Болото, омут с лягушками, озерцо с пиявками — и только. Иногда берешь безопасную настойку, смешиваешь ее с самым элементарным Н2О. И вдруг раздается взрыв. Все будто с ума посходили. Чего, спрашивается? Экспериментатор удивлен не меньше автора и пытается изучить Н2О — но ничего, кроме воды, в нем не находит.